Виктор Корабейников: «Я — у льда. Я живу этим!»

Все, кто хоть немного близок к хоккею, прекрасно знают, что победы команды куются не только на льду. По ту сторону игры остаются люди, которые также причастны к успеху. Их труд порой не виден зрителям, но без него хоккей был бы иным. Это целая команда профессионалов — технический персонал, администраторы, врачи, массажисты, повара.

Виктор Корабейников — один из героев этого «невидимого фронта». В структуре усть-каменогорского «Казцинк-Торпедо» работает с 2004 года. Сегодня без этого человека, в прямом смысле слова, не обходится ни одна игра. Да, что игра, даже тренировка! Виктор — технический администратор усть-каменогорской команды мастеров.

О секретах своей профессии, о себе и о том, что связывает его с «Казцинк-Торпедо» помимо работы, Виктор рассказал накануне очередного домашнего матча в интервью официальному сайту клуба.

— Впервые пришел во Дворец спорта шестилетним мальчишкой и до сих пор здесь — с хоккеем не расстаюсь, — начал рассказ о себе Виктор. — Пришел сюда, как все мальчишки в Усть-Каменогорске — был набор в хоккейную школу. Занимался лет 10, но с профессиональным спортом не получилось.

— И все же с хоккеем не расстались?
— Возвращение на лед произошло уже в 27 лет, на этот раз — в роли судьи.

— От судейской карьеры какие воспоминания остались?
— Яркие. Судил Первую лигу, Высшую. Даже довелось две игры в Суперлиге судить — подменил опоздавшего лайнсмена. А еще шрамы остались. Были травмы. Лодыжку ломали, несколько раз шайба попадала в лицо — накладывали швы. Судейство — тяжелый труд.

— Как произошел переход в команду?
— В 45 лет судейская карьера заканчивается. В это время тренером второй команды у нас был Ерлан Сагымбаев, он и пригласил меня в дубль техническим администратором. Три года я отработал в «Казцинк-Торпедо-2». Потом появилась вакансия в первой команде, и перешел туда.

— Что входит в Ваши обязанности сегодня?
— Вся экипировка игроков от коньков и клюшек до шлема, до номера на майке, до щитков и защитных стекол — все должно содержаться в идеальном состоянии. В поездке — подшить, отремонтировать, подточить, выйти из любой непредвиденной ситуации — это тоже на мне. Если кратко: технический администратор полностью занимается экипировкой игроков, чтобы ребята в этом не знали никаких проблем.

— Какие профессии приходится совмещать при этом?
— Многие. Я и портной, и плотник, и слесарь, и токарь — всему пришлось научиться.

— Какие моменты в Вашей работе самые напряженные?
— Перед игрой, конечно, очень много работы. Утренняя раскатка — обязательно что-то ломается, что-то нужно подкорректировать, что-то подремонтировать. И уже выпускать ребят на игру в полной боевой готовности. Помимо своих игроков, приезжают соперники, у них бывают какие-то проблемы. Обязательно помогаем — вот сейчас как раз точу, выравниваю лезвие.

— А во время игры бывают экстренные ситуации?
— Конечно! Бывает, что ломаются лезвия, ломаются стаканы коньков, рвутся шнурки, лопаются ремни у вратарей, замочки, перчатки, защитное стекло — все что угодно может сломаться! Конечно, чаще всего ломаются клюшки — по 2-3 каждую игру. И все это быстренько нужно заменить, подточить, подшить. Когда едем на выезд у меня с собой всегда три баула — клюшки, стаканы, изолента, станок... Игрок едет с одним баулом, я — с тремя.

Бывает что, собираясь в поездку, ребята забывают часть амуниции — трусы, ракушку, или шлем случайно берут не того цвета. Приходится выходить из положения, искать замену, бегать по магазинам — тоже рабочий момент.

— Кстати, об амуниции. Заметила у вас старинные краги в комнате с экипировкой команды...
— Это уже раритет. Сейчас таких не осталось. Это наша командная шуточная традиция: кто хуже всех на тренировке пробивал вратарям буллиты, в следующий раз на лед выходит в этих крагах. А на них еще и надпись: «Я — Буратино. Руки мои деревянные». Конечно, все стараются на следующую тренировку избавиться от этой экипировки. Недавно к крагам добавилась еще каска — армейская, тоже с шуточной надписью, так что теперь у нас полный комплект!

— Сегодня Корабейниковых в клубе двое. За команду мастеров играет Ваш сын — Андрей. Так что, можно сказать, с «Казцинк-Торпедо» у Вас родственная связь. В хоккей он пришел с Вашей подачи?
— Все получилось само собой. Когда работал судьей, подрастал Андрей, ему было лет 5-6. И жена как-то попросила взять его с собой во Дворец спорта. Тут оказалось, что уже идет набор его года. Я привел его в группу. Андрею понравилось.

— И все-таки, чье в большей степени это было желание: Андрея или Ваше?
— Я не думал о том, что непременно нужно вырастить из сына хоккеиста. Как обычно родители рассуждают: пусть ребенок попробует, понравится ему, не понравится. Андрею понравилось, получилось. Из команды 1987 года рождения сегодня он единственный играет в ВХЛ. Играл в Югре, в «Барысе», за сборную играл — 4 Чемпионата мира прошел. Горжусь им!

— А свою сопричастность к успехам сына чувствуете?
— В детском хоккее, конечно, всегда контролировал его. Но, когда дорос до определенного возраста, начался другой уровень. Здесь есть и тренерский штаб, и программа другая, я уже отстаю от него.

— Однако после утренней раскатки Вы сына за что отчитывали? Или советовали?
— Ну, а как без этого! Я же рядом, с хоккеем соприкасаюсь, я вижу, когда человек не дорабатывает или ошибается. Мы просто делаем акцент на то, что не получается. Если что-то не получилось на тренировке, обязательно нужно сделать анализ и работать над этим. Андрей недавно после операции, восстановительная программа очень тяжелая. Чтобы попадать в состав, нужно трудиться, конкуренция огромная — 10 защитников в команде, и нужно место свое оправдывать.

— Сын прислушивается к вам?
— Безусловно. Это же мой сын. Мы так воспитали его, так же, как и нас наши родители: это нормально, пока родители живые, общаться нужно всегда и к советам прислушиваться. Потому что в любом случае жизненный опыт у меня больше, чем у него.

— Вы страстный болельщик «Казцинк-Торпедо»?
— Эмоционально я, может быть, этого и не показываю, но внутри я переживаю все очень бурно. Как можно не переживать за свою команду?! Работать в ней, вкладывать свой труд и не болеть — не бывает так! Переживаю, конечно, и каждую победу, и каждое поражение.

— А сопричастность к командному результату чувствуете?
— Конечно! Если я ребятами коньки не наточу, клюшки не дам — они не забьют. (Смеется).

— Однажды уйдя со льда, Вы все же к нему вернулись. Никогда не жалели, что именно так сложилась судьба?
— Нет. Я люблю свою работу. Это — по моему духу. Я с детских лет во Дворце. Мне это очень интересно — я живу этим. Я — у льда!