Михаил Панин: Играть в хоккей — это риск

Но вот он останавливает это движение, начинает объяснять какие-то тактические ходы. Навыки классного нападающего по-прежнему при нем: тренер одним движением обыгрывает защитника, который лет эдак на двадцать пять моложе его, и точным броском поражает ворота. Чувствуется советская хоккейная школа!

— Михаил Викторович, вы бросаете Питер, едете в Астану, дабы сменить авторитетного и уважаемого в нашей стране специалиста и решить все поставленные перед «Барысом» задачи на сезон. Причем до финиша хоккейного сезона осталось два месяца, времени на раскачку, какие-либо перестановки, отдых нет — матчи российского первенства и чемпионата Казахстана идут непрерывной чередой. Рискованный шаг, не правда ли? Что заставило вас пойти на него?

— А играть в хоккей — это всегда риск. Я сейчас в том возрасте, когда уже глупо чего-то бояться. Это нормальный жизненный этап, который надо проходить достойно. Был предварительный разговор с руководством клуба, было желание поработать в Астане, имеется опыт работы с командой Высшей российской лиги. Считаю, что у «Барыса» есть все условия, чтобы создать сильную команду, способную играть на более высоком уровне.

— Вы упомянули о работе с командой Высшей российской лиги. Что это за команда?

— Питерская команда «Ижорец», выступавшая в Западной европейской зоне Высшей лиги. Хороший был коллектив, десять игроков выступали за молодежную сборную России. Был опыт трех лет работы в Высшей лиге, еще полтора года я тренировал эту команду в первой лиге. Плюс мне довелось работать за рубежом.

— Какие задачи поставлены перед вами руководством астанинского клуба?

— Задачи максимальные. Надо выходить в Высшую лигу, желательно с первого места. Повторюсь, мы — максималисты, а значит, должны побеждать в каждом матче.

— Реально ли это? Матчи финальной серии первенства России имеют жесткий, практически лишенный пауз график, плюс еще никто не отменял чемпионат страны.

— Все будет зависеть от физического и психологического состояния игроков. Выигрывает тот, кто обладает сильной волей. Нужно терпеть, работать и выполнять то, что говорит тренер. Многое будет также зависеть от того, удастся ли избежать травм. Скажем, сейчас травмирован Иконников — быстрый, маневренный хоккеист, один из самых забивающих. Есть травмы и у некоторых других игроков.

— Вы общались с прежним тренером — Николаем Мышагиным?

— Нет. Мы с ним не знакомы, но я много слышал о нем, думается, он обо мне тоже.

— Ваш дебют на посту главного тренера «Барыса» оказался успешным — команда одержала серию ярких побед, вышла в лидеры. Что это? Порыв игроков, желающих отличиться перед новым наставником, плоды вашего тренировочного процесса, новинки в тактике или ваша удача?

— Удача — вряд ли. Как говорится, почему она не преследовала меня раньше… Работа, труд. За прожитые годы я усвоил одно и хотел бы, чтоб это поняли мои подопечные: если трудишься — тебе обязательно воздастся.

— Возвращаясь к вашей карьере игрока, хочется, чтобы вы вспомнили об одном ее эпизоде: нападающий московского ЦСКА Михаил Панин выступал в одной пятерке с легендарным Валерием Харламовым.

— Играть с Харламовым было моей детской мечтой. И она сбылась. В 1981 году в армейском клубе произошла смена поколений — ушла большая часть того легендарного ЦСКА — Цыганков, Петров, Михайлов, Волчков, Попов. Тихонов сделал ставку на омоложение команды. И меня, воспитанника усть-каменогорского хоккея, пригласили в великий клуб. В составе новой команды Тихонов оставил лишь нескольких ветеранов, среди которых был и Валерий Харламов. Тогда-то и образовалась тройка нападающих — Лобанов, Харламов и я. Вместе мы провели межсезонные сборы, а потом в одном звене играли на Кубке европейских чемпионов. Мне тогда посчастливилось забросить две шайбы шведам и чехам, причем обе с передач Харламова. Мы стали обладателями Кубка, а Валерий был признан лучшим нападающим турнира, еще раз подтвердив свой высокий класс. Увы, вскоре этот великий спортсмен погиб в автокатастрофе.

— А в сборной СССР вы не играли?

— За юношеские и юниорские сборные я играл с шестнадцати лет. До двадцати лет из Москвы практически не вылезал — все время участвовал в различных юношеских и молодежных турнирах. В сборной 1960—1961 годов рождения я играл с Ларионовым и Кругловым, вместе мы выигрывали молодежные чемпионаты мира и Европы. В команде 1961—1962 годов мне довелось выступать с Яшиным, Светловым, Захаровым, Семеновым — та сборная стабильно занимала третьи места. Когда поступило приглашение перейти в ЦСКА, согласился не задумываясь: во-первых, исполнялась моя детская мечта — играть в одной команде с Харламовым, а во-вторых, в главную команду СССР можно было попасть в то время только из ЦСКА. И я был рекомендован к выступлениям за сборную СССР, уже готовился к ним, но все перечеркнула гибель Харламова. После этой трагедии в команде произошло смешение игроков, образовались новые звенья, а в следующем сезоне вновь пошло омолаживание состава. Только одна пятерка сумела застолбить место в сборной: Ларионов, Круглов, Макаров, Фетисов, Касатонов. Кроме того, в главную команду страны стали привлекаться спартаковские звенья — Шалимов, Капустин, Шепелев и динамовцы Голиковы. Так что конкуренция была огромной, а у меня целый сезон пропал.

— Почему?

— По состоянию здоровья мне пришлось покинуть ЦСКА и перейти в ленинградский СКА, который тренировал Михайлов. А в то время Михайлов и Тихонов не ладили друг с другом, и, поскольку в начале сезона я выступал за Центральный клуб армии, мне не разрешили играть за СКА, и я почти год просидел в Питере без игровой практики. Зато следующий сезон стал самым удачным в моей карьере. После него меня стали звать обратно в ЦСКА, а также в московское «Динамо». Был шанс вернуться в Центральный клуб армии, но я промедлил с решением: возвращаться, честно говоря, было страшновато. Выдержать тренировочный процесс в том ЦСКА мог, наверное, только биоробот. Чисто солдатские условия на выживание! Советовали перейти в «Динамо», которое в то время возглавил Моисеев, я даже заявление написал, но тут вспомнили, что я являюсь прапорщиком Советской Армии. Вопросы перехода игроков решались тогда на уровне самого высокого командования, в итоге два могущественных силовых ведомства — армия и МВД — так и не договорились. Руководство Вооруженных сил решило для развития армейского хоккея в Ленинграде оставить меня в СКА. Создали хорошие условия, и я остался играть в Питере, чуть позже в нем я познакомился со своей будущей супругой, так там и осел. О чем не жалею. Мы тогда заняли шестое место в чемпионате СССР, а в следующем сезоне СКА выиграл бронзу — это произошло лишь во второй раз в истории питерского хоккея. Город праздновал эти медали так, словно мы выиграли Кубок Стэнли. Позже я все-таки оставил армию и уехал в Москву, хотел в «Спартак» к Борису Майорову, но попал в «Крылья Советов» к Игорю Дмитриеву, где еще раз выиграл бронзу.

— Ваши самые памятные матчи в карьере?

— Финальная серия матчей между «Спартаком» и ЦСКА. Тогда два непримиримых соперника, претендующих на золото, шли, что называется, очко в очко. На трибунах сидело руководство Компартии, болевшее за «Спартак». А в решающем матче мы разгромили спартаковцев, если не изменяет память, со счетом 8:2 — и стали чемпионами. Особенно мне удалась одна игра в составе СКА против моего бывшего клуба ЦСКА, имевшая принципиальное значение как для питерской команды, так и лично для меня. Ажиотаж был невероятный, зрителей на трибунах собралось четырнадцать тысяч. Мы выиграли тогда — 3:1, причем я поучаствовал во всех трех забитых нами шайбах — две забросил сам, еще одну провели с моей передачи. Наше звено вчистую переиграло звено Игоря Ларионова. Для московских армейцев то поражение стало настоящей трагедией, дело в том, что в случае беспроигрышной серии им был обещан отпуск на десять дней больше обычного, а мы им эту серию прервали. После матча разозленные армейцы устроили драку. Именно тогда меня стали звать обратно в Москву.

— В начале девяностых годов наши хоккеисты стали уезжать за океан. Был ли шанс уехать у вас?

— Попасть туда было в то время непросто. Уехали за океан только такие величины, как Ларионов, Круглов, Макаров, Фетисов, Касатонов. А мне было уже двадцать девять лет. Я хотел уехать за рубеж, но не в США, а в Швейцарию или Германию. Мне это удалось — попал в клуб «Вайс-Вассер-Динамо», выступающий в немецкой бундеслиге. Но мне не повезло: доселе мне удавалось избегать серьезных травм, а тут… Жестких игроков всегда хватало, но в то время тафгаи в наших клубах еще не культивировались, а вот в бундеслиге они уже были. Шел стыковой матч, всю игру против меня грязно действовал защитник соперника, и он в конце концов подстерег. Во время броска обрушился на меня сверху своими ста килограммами и вдобавок нанес удар клюшкой в ключицу — и все, за две секунды моя профессиональная карьера закончилась. Еще три сезона играл в Германии, но уже только во второй бундеслиге.

— Большая часть вашей карьеры прошла в армейских клубах, всегда славившихся своей физической подготовкой. Ваши тренировки в «Барысе» также весьма интенсивны. Значит ли это, что вы будете делать ставку на «физику»?

— Я сторонник сочетания физической подготовки с полезностью, не теряя игрового контроля. Игрок должен понимать, зачем ему нужны эти упражнения. Помню, в ЦСКА берешь двадцатикилограммовый блин и мотаешь с ним двадцать кругов. А зачем? Я так до сих пор не пойму смысл этого упражнения. Или мотаешь круги с партнером на спине. Как итог — грыжа позвоночного диска. Раньше был другой менталитет: игроков не нужно было заставлять — достаточно было поставить цель, они ее выполняли. Сейчас тренеру работать тяжелее — у его подопечных во главе угла стоит стимул. Причем настроить человека на игру проще — там эмоции, азарт плюс материальный стимул — в случае победы получает премиальные. Другое дело монотонные, утомительные тренировки — непросто убедить спортсмена в том, что без них у него не будет успеха.

— Сейчас модно иметь в команде психолога. В то же время многие тренеры заявляют: я сам психолог. Вы хотели бы пригласить в команду специалиста или предпочитаете решать психологические проблемы игроков сами?

— Я сам, как тренер, должен быть психологом. Специалист требуется для очень высокого уровня, для решения супервысоких задач. А так вполне достаточно благоприятной обстановки внутри команды.

— Многие тренеры приглашают в команду «своих» игроков, возможности которых им хорошо известны. Каково ваше кредо в этом вопросе?

— Я считаю, что на коротком этапе не должно быть выделяемых игроков. Трудишься, выполняешь тренерскую установку — играешь.

Максим Удод
Фото Александра
Гончаренко